Психически здоровый ребенок или удобный - что лучше?

Вырастить психически здорового ребенка или сделать его «удобным» для себя - трудная дилемма для родителей. Невыносимо тяжело придерживаться советов психологов: «контейнировать», договариваться, терпеть крики и отказы, идти на уступки, менять планы - и все ради маленького принца или принцессы. Как же сложно делать все «по-правильному». В итоге мать к концу дня выжата как лимон. Ребенок высасывает всю энергию. Для некоторых родителей разворачивается страшный сон наяву – ребенок отказывается есть, швыряет все, бьет и обижает всех членов семьи, не ходит за ручку по оживленным улицам, убегает, отказывается от всех предложений, соглашается только после разъяснений и уговоров. Родственники крутят у виска, мол «сумасшедшая мамаша», и как только можно столько позволять, уже бы давно ремнем отходила бы ей по заднице - и сразу бы как шелковая стала. Мама в растерянности: а может и правда проще взять ремень в руки и сразу указать, кто в доме хозяин, нежели терпеливо устанавливать границы с помощью разъяснений. 

Что же происходит? 

Ребенок в младшем дошкольном возрасте не умеет тормозить свои импульсы. Ребенок начинает понимать свое «Я» только путем эмпирического обнаружения физических и психических границ. Он бьет маму, бьет шкаф – получает физические границы. Он кричит, орет, отказывается от чего-либо – обнаруживает свои психические границы. 

Задача матери – демонстрация и научение ребенка понимать, где проходят границы каждого из них, а также определению границ объектов материального и нематериального мира – мира отношений и абстракций.

Опыт любого человека происходит на границе контакта. Родители первыми дают ребенку опыт отношений в контакте. Если мать не обеспечивает полноценного холдинга (Д. Винникот), а фрустрирует ребенка своим отсутствием, жестокостью или, напротив, слишком опекает и гиперстимулирует, то у ребенка не формируются устойчивое понимание границ. 

Для иллюстрации чрезмерной опеки и размытых границ предлагаю обратиться к фильму «Черный лебедь». 

Главная героиня фильма Нина живет вдвоем с матерью в квартире в Верхнем Ист Сайде в Нью-Йорке. Нина балерина и мечтает стать Примой. Мать каждое утро будит Нину, кормит завтраком и собирает на работу, а вечером раздевает Нину, снимает сережки, гладит волосы и включает колыбельную в музыкальной шкатулке. И все это похоже на каждодневный ритуал. Комната Нины напоминает розовую мечту любой 12-летней девушки: розовые обои и пастельное белье, плюшевые заяц и поросенок в розовых кофточках и штанишках, розовая мебель. Более того, нижнее белье Нины тоже розового цвета. У Нины спокойный характер, она послушная дочь. С самого детства трудится над маминой мечтой – быть выдающейся балериной. Укладывая Нину спать, мать приговаривает «Помнишь, как ты начинала, если бы я не водила тебя с занятия на занятия, ты бы давно все забросила»; «Моя дорогая, я знаю, как все это огорчает, ты становишься старше, тебя мучает неудовлетворенность, мне ли не знать»; «Моя девочка»; «Милая девочка». 

Мама не спрашивает разрешения, чтобы войти в комнату Нины. Также не спрашивает согласия Нины во время того, когда вновь принимается снимать с нее одежду. Нина робко и тихо говорит: «Мама, я сама могу», - но мать только улыбается и продолжает расстегивать платье. 

После этого мы видим сцену, которая ярко описывает симбиотическую связь матери с дочерью. Нина в одних трусах, прикрывая ладошками грудь, бежит покорно за матерью в ванную комнату, садится на стул и, сдерживая все свое отвращение и ужас, позволяет матери подстригать ей ногти. Мать сильно встревожена и обеспокоена тем, что обнаружила на плече у Нины сильные царапины. Из этого эпизода нам становится известно, что Нина с самого детства компульсивно себя расчесывает во время сна. И здесь невероятная реакция матери, которую она видимо уже давно демонстрирует дочери: в ужасе и в панике быстро срезает ногти, задевает ножницами кожу на пальце, тут же утешает и целует пораненную руку. 

У Нины нет друзей. Среди коллег в труппе она держится в стороне, не проявляет ни к кому симпатии. Когда получает вожделенную роль, то достаточно холодно и отстранено принимает поздравления от коллег и уединяется в туалете, чтобы сделать звонок маме. 

Следующий эпизод является наиболее сильной иллюстрацией доминирующей власти матери над дочерью. В честь утверждения Нины на роль мать покупает «Наш любимый торт с начинкой…» и предлагает Нине съесть кусочек. Но Нина сообщает, что ее тошнит от волнения. Мать стремительно берет торт, раскрывает мусорный бак и со словами «Ладно, ладно, в помойку его» практически уже выкидывает его, но Нина жалобно молвит «Прости». Мать радостно обмакивает свой палец в креме и предлагает Нине облизать. И в этом моменте сосредоточены два абсолютно непереносимых для Нины условия: подавить свою тошноту или конфронтировать с желанием матери. Такая семейная ситуация в теории Gregory Bateson называется «двойной связью»: ребенок ставится в такие условия, в которых он должен сделать выбор между двумя альтернативами, причем обе вызывают замешательство и являются непереносимыми. Нина облизывает палец, чем приносит удовольствие матери, и расщепляет себя. 

Подчиняемость более авторитетной фигуре переносится и на другие отношения Нины. Кроме того, мы наблюдаем и другие симптомы, как немота, безжизненность, что вкупе с автоматической подчиняемостью рисует картину кататонии.

Человек может утратить границы и пространство для жизни. Все, что остаётся в его распоряжении – это его жизнь и его тело. В случае Нины мы видим, что она сильно себя расчесывает, практически режет свою кожу. Ее мать это приводит в ужас, она в панике тащит Нину в ванную комнату и обрезает ей ногти, не ведая о том, что снова «топчет территорию» своей взрослой дочери. В конце фильма Нина расщепляется настолько, что убивает себя, именно ту часть, которая так сильно ненавидит свою мать. 

Заявить о границах – задача того, чьи границы нарушают. Мать может фантазировать, что она несет благо своему ребенка, начиная от полезной еды и заканчивая выбором профессии. Ребенок может сказать нет «брокколи», а позже нет «профессии юриста». Он сможет выбрать свои желания, только если мать позволит ему в каких-то вопросах самому ориентироваться с самого раннего возраста. Мать Нины жестоко вторгается в границы, что и инициирует расщепление, диссоциацию и алекситимию («заморозка» чувств). Нина вынуждена отщепляться от ощущения себя и распознавания своих чувств, так как иначе бы она не выжила. 

Что могут родители: 

1. При детях ошибаться, не скрывая своих переживаний в случае провала. А могут очень радоваться в случае победы. 

2. Благодарить ребенка и извиняться, если были не правы. 

3. Могут признать при ребенке свой стыд, признавая тем самым свое несовершенство, что, например, что-то не знают. 

4. Показывать ребенку границы: стучать в его комнату и ждать, когда он разрешит войти. Но и просить ребенка без стука не входить в свою комнату. 

5. Говорить «нельзя» и объяснять почему. 

6. Перестать манипулировать и шантажировать (Если ты не закончишь школу с золотой медалью, мы перестанем тебя любить). 

7. Перестать решать вместо ребенка о том, что, когда и каким образом он должен делать, думать и чувствовать (не смей обижаться на папу; хватит ныть из-за ерунды; ты будешь балериной, а не врачом, мама лучше знает). 

8. Отстать от ребенка в навязывании своих вкусов в его одежде и интерьере его комнаты. 

9. Не винить его в том, что он ошибся, забыл, потерял. Тогда он не будет думать, что надо быть Всемогущим. 

10. «Выносить» эмоциональные всплески ребенка, а если терпеть нет сил, то организовывать себе профессиональную поддержку – ходить к психологу и вываливать на него все свое напряжение. Ребенок не должен быть в ответе за ваше бессилие. 

Дети действительно верят в то, что они виноваты, что они огорчают взрослых, мешают им, являясь плохими, неудачными или неподходящими. В это поверить легче, чем в то, что взрослый решает за их счет свои проблемы и пытается заполнить свои дыры. 

Со временем дети захотят разобраться со своими отношениями с мамой и папой и мгновенно почувствуют довлеющий страх, что злость уничтожит эти отношения. Отчасти это может быть правдой. Некоторые родители все еще не готовы принять злость в свой адрес. В конце фильма Нина решается сказать маме: «Не входи сюда! Это личная жизнь! Мне уже не 12!». В фильме это достаточно сильная сцена. Мы наблюдаем аффективную эксплозию в ситуации давления со стороны матери, как следствие хронического эмоционального насилия – критики, манипуляции, газлайтинга, постоянного контроля, ограничения личной жизни. К сожалению, «хэппи энда» в этом фильме нет. 

Дорогие родители маленьких детей, цените личность своего ребенка, не делайте из них опору и поддержку. 

Дорогие взрослые дети, так бывает, что родители причиняют вред. Не стоит искать оправданий их действиям: «Не ведал, что творил. У него было очень тяжелое детство. Есть истории гораздо хуже, там вообще ребенка к батареи привязывали за непослушание». Цените свою жизнь. Перестаньте терпеть нападки на собственную личность.